Алексей Боровой

***

Говоря о мировоззрении и творчестве Алексея Борового, нельзя не упомянуть о такой характерной особенности как его философии, так и стиля изложения, как поэтичность, освещающий все произведения Борового пылкий романтизм.
"Блестящая образность, смелая фантастика его стиля и речи, - писал один из современников и друзей Борового, - скорее обличают в нем поэта, художника слова, чем теоретика в обычном понимании. Лирик анархизма par excellence, его вдохновенный проповедник, Боровой, несмотря на все многообразие своих творческих порывов и исканий, автор единой темы, единой Музы. Действительно, все его книги насквозь насыщены и до конца пронизаны одной постоянно волнующей и мучительной проблемой... Эта проблема - свобода человека, изначальная и непримиримая тяжба, вечный поединок между личностью, которая упорно отстаивает и защищает свое "святое право" на абсолютное и безграничное выявление всех возможностей своего творческого духа, и обществом, которое неумолимо вырабатывает свои нормы и обязательства, которых не смеет нарушить дерзающая человеческая индивидуальность. Это единственная и кардинальная проблема всех творческих работ Борового, как бы ни были разнообразны вопросы, какие ставит и разрешает Боровой в своем писательском пути, какие бы мучительные сомнения не терзали его творческую душу, по существу все они только варианты, экскурсы, опыты для одной и той же проблемы." (См. Н. Отверженный, "Главные течения в анархической литературе XX века" // Михаилу Бакунину, 1876-1926, Очерки истории анархического движения в России, М., Гопос Труда", 1926.)
В этом смысле Боровой безусловно близок к другим своим современникам, разрывавшимся между насущной потребностью каждого человека, а тем более тонко чувствующей художественной натуры - потребности в не ограничиваемой внешними рамками свободе, и грозным, безжалостным, но в то же время полном скрытой силы и огромных творческих потенций общественным подъемом, веком масс, одним из первых проявлений которого стала великая русская революция. На ум сразу приходят имена Горького, Блока, Маяковского и многих других, но если мы глубже окунемся в эту эпоху, то обнаружим и менее известные, но не менее интересные персонажи - Новомирского, Виктора Сержа и, безусловно, самого Борового, в чьих судьбах и в чьем творчестве с такой силой и драматизмом отразилось грандиозное и так до конца неразрешимое противоречие между личностью и обществом.

***

Расцвет общественной деятельности и творчества Борового пришелся на один из самых бурных периодов русской истории, открывшийся русской революцией 1905-07 гг. После своей первой лекции об анархизме в апреле 1906 года, прочитанной с большим успехом в Московском Историческом музее, Боровой посвятил себя революционной агитации, - он выступал в различных городах России, перед различными аудиториями, работал над выпуском анархической литературы в московском издательстве "Логос". Однако вскоре наступил спад революции, а за ним и неизбежные репрессии. Спасаясь от ареста за революционные по форме, но философские по содержанию речи и книги, Боровой бежит во Францию, где и проводит несколько лет (1910-13), читая лекции и знакомясь с новейшими направлениями в философии (Бергсон) и тенденциями в пролетарском движении (революционный синдикализм). Затем, по возвращении в Россию (1913-17), он вынужден временно прекратить анархическую деятельность и занимается в основном журналистикой. Однако февральская революция вновь заставляет его окунуться в революционную пропаганду. В 1917-21 гг. выходят его наиболее интересные работы - написанный в 1906-07 гг. очерк "Революционное творчество и парламент" ("Революционный синдикализм"), несколько сырой, написанный в спешке, но тем не менее интересный "Анархизм" (1918), "Личность и общество в анархическом мировоззрении" (1921). Сохраняя некоторую дистанцию, он сотрудничает с анархистами, прежде всего в просветительской деятельности, издании газет и книг, продолжает свою педагогическую деятельность и даже пытается создать синдикалистскую "Федерацию работников умственного труда".
О его популярности говорят как мемуары современников, так и то, что в 1921 году студенты Коммунистического Университета (по иронии судьбы располагавшегося в отнятом у московских анархистов "Доме Анархии"), решившие провести дискуссию "Анархизм против марксизма", из всех многочисленных и талантливых адептов этих доктрин выбирают Бухарина и Борового. (Диспут так и не состоялся по причине высочайшего запрета большевистского руководства.)
Однако по мере того, как укрепляется "диктатура пролетариата" и давятся все проявления инакомыслия, Боровой, как и другие анархисты, ощущает железную хватку государства, - в 1921 году его отлучают от Университета и запрещают всякую педагогическую деятельность (этого не позволял себе даже царский режим). Одновременно громятся анархистские организации, и к середине двадцатых годов, когда закрывается анархо-синдикалистское издательство "Голос труда", почти единственным полем для деятельности остается Кропоткинский музей. Там Боровой вместе с другими анархистами дает бой попыткам "деидеологизировать" творчество Кропоткина или представить анархизм как исключительно эзотерическое учение. В 1929 году следует арест и ссылка. Последние годы своей жизни Боровой проводит в Вятке и Владимире, где и умирает 21 ноября 1935 года, так и не закончив своих мемуаров. Он умирает, забытый, разбитый болезнями, мучительно сознающий свое бессилие изменить ход истории, но тем не менее так до конца и не сломленный, не предавший своих идеалов.

***

Наследие Борового удивительно разнообразно и даже несмотря на то, что прошедшие десятилетия забвения с неумолимой жестокостью отодвигают то, что некогда кипело жизнью, в разряд чисто исторических ценностей, мы найдем много действительно ценного, того, что затронет чувствительные струны где-то в самой глубине нашей души. Из его литературного наследия (в широком смысле этого слова) в свое время опубликовано было не так уж много. Зато какие сокровища таятся в его богатейшем архиве - лекции, статьи, неопубликованные работы по философии, истории, анархизму, наконец, его книга о Достоевском или замечательные мемуары, описывающие перипетии его молодости и процесс крушения и обретения идеалов; в них, помимо всего прочего, и субъективное, и потому искренне повествование об эпохе и людях, которые встречались на его жизненном пути и среди которых было много талантливых писателей, музыкантов, общественных деятелей.
Вспоминая Борового, перечитывая его произведения, мы приобщаемся к родникам, дающим нам интересные мысли, жизненные примеры и неистребимый оптимизм, необходимые для каждодневной и непрерывной борьбы за вочеловечивание человечества, борьбы, которая по временам может казаться тщетной и заранее проигрышной, но отказ от которой ведет к утрате всего, что действительно имеет право называться жизнью.